Сказание о Проклятой Обители - Валентин Вайс

– А ты что здесь делаешь, человеческое дитя?! – К испуганной Астейн стремительно приближался сухопарый старик весьма благородного вида в шелковых одеждах, с изукрашенным причудливой резьбой посохом. Борода, заплетенная в толстую косу и обвязанная блестящей золотой ленточкой, упруго подпрыгивала в такт шагам. Кустистые брови незнакомца сошлись к переносице, холодные синие глаза метали ледяные молнии, а высокие скулы горели алым румянцем. Тонкие пальцы пребольно впились Астейн в плечо, и в самое ухо ворвалось грозное карканье: – не смей рвать цветы, глупая девочка! Как ты сюда вообще попала?

В голове Астейн роилось множество вопросов. Например, «Куда, это сюда?» или «Что это за место такое?». Вот только от липкого страха ни один из них не шел на язык. Она бессильно оглянулась на примятую траву и серебряные пылинки. Старик проследил за взглядом девочки.

Оба вскрикнули одновременно. Румянец мгновенно померк на лице загадочного жителя удивительного леса – стало оно белым и странным образом вытянулось. Вот только Астейн дела не было до переживаний старца: глаза девочки расширились от ужаса при виде того, как стремительно меркнет и тает хоровод пылинок.

– Ты видишь? – Старик принялся трясти ее, впиваясь ногтями все сильнее. – Ты можешь их различать? Кто ты? Откуда пришла? Говори!!

Да какое там «говори»! Не до разговоров ей было: все в душе кричало – надо спешить! Едва померкнут пылинки, исчезнет проход в ее привычный мир и останется она с этим невыносимым стариком на радость глазастому лесу! Астейн и сама не знала, откуда ей это известно, но была в том абсолютно уверена.

Она извернулась юркой ящеркой и изо всех сил саданула назойливого бородача острым коленом в одно тайное место: Астейн уже давно уразумела, – старший брат-то для чего дан? – что действует этот удар безотказно. Старик глухо охнул, согнулся и отпустил истерзанное плечо. В тот же миг девочка одним прыжком влетела в центр примятой травы. Налитые кровью глаза седовласого крикуна полнились невыразимым удивлением и… страхом.

Искристый вихрь закрутил ее, скрыв бормочущие деревья, порхающие огоньки и чудные цветы. Когда же кружение остановилось – не было более ни полянки, ни старика. Лишь привычная Светлая оща да любимый священный ручей.

Казалось бы этот случай навсегда должен был отвратить Астейн от леса, ан нет – остались они добрыми друзьями. О загадочном происшествии девочка никому не сказала ни слова. А почему – и сама не знала.

* * *

Когда ей шел восьмой год, а брату уже исполнилось одиннадцать, отец взял его с собой в Норхейм. По возвращении Хельми взахлеб рассказывал об этом шумном торговом городе, о грозном море и стремительных кораблях с драконьими носами да чешуйчатыми боками. А еще он сказал, будто бы дом ему не нужен, ибо, когда вырастет, обязательно станет одним из Морских властителей, что ни одной ночи не проводят под крышей дома, а бороздят моря и ведут за собой лучших воинов на поиски приключений. Глаза брата возбужденно блестели, а щеки огненно пламенели.

Полдня Астейн терпеливо слушала излияния Хельми, а потом волна темная и липкая поднялась из неизведанных глубин детской души. Желудок противно сжался, кровь прилила к лицу. Уперев кулачки в бока, она презрительно скривилась и заявила, что мальчик, столь похожий на белую мышь, Морским властителем никогда стать не сможет.

Голубые глаза Хельми сделались холодными точно острый лед, и по-взрослому гневно сверкнули. Сжав губы в тонкую нить, уподобившись тем самым матери, он толкнул сестру. Не так чтобы сильно, но она все же упала, – споткнулась, как водится, о крохотную кочку в земляном полу.

Отец поднялся с лавки, где мирно жевал сушеную рыбу-змею, и отвесил сыну подзатыльник. Матушка, занятая густым ароматным варевом, в тот миг смолчала, но сильно нахмурилась: Гуда Прекрасноволосая не любила, когда Ингвальд поднимал руку на детей.

Не глядя на супругу, отец ушел во двор и позвал Хельми с собой. Едва они скрылись за порогом, мать пристально посмотрела на дочь и спросила, помнит ли та про тетушку Йодис, украденную троллем.

Да как же можно позабыть про главную легенду семьи? Потому Гуда не стала дожидаться ответа, а сразу перешла к следующему вопросу:

– А знаешь ли ты, милая доченька, отчего это случилось?

Когда Гуда Прекрасноволосая начинала говорить столь ласково, Астейн всегда напрягалась: не слишком богатый жизненный опыт подсказывал – жди беды. А тут еще Хервёр Сказительница, до сего момента тихонько сидевшая в теплом углу, отложила рукоделье и подозрительно глянула на невестку.

– Бабушка Хервёр говорила, будто тетя была очень красива, вот тролль ее и полюбил, – осторожно отвечала девочка, понимая, что ступает по тонкому льду.

– Бабушка Хервёр не все помнит. – Мама продолжала ласково улыбаться, но бросила на свекровь быстрый едкий взгляд.

– И в каком месте старуху память подвела? – вскинулась бабушка.

– А причина, по которой тролль утащил к себе мою золовку и твою тетушку Йодис, – продолжала родительница, словно не услышав звон металла в голосе свекрови, – заключается вовсе не в ее красоте, а в чрезмерно остром языке. С тем троллем была она на язык не сдержанна, вот он осерчал, да и съел ее. Вспомни об этом, когда захочешь в следующий раз дразнить брата.

– Вот ведь дура! – донеслось из темного угла.

Астейн так и не поняла, сказала ли это бабаушка на самом деле или ей только послышалось.

Вначале девочка на мать обиделась. Ведь та ясно дала понять, что не одобряет ее поведение. Она снова встала на сторону Хельми. Убежав, как всегда делала в таких случаях, в Светлую рощу, Астейн попыталась заплакать, вызвав в памяти все нанесенные родичами обиды, но слезы не шли. Этот факт привел ее в полное замешательство. Вместо слез вдруг пришло понимание: Гуда Прекрасноволосая совет дала мудрый, да вот только язык, как порой уже тогда казалось, жил своей загадочной жизнью, а потому сможет ли она этим советом воспользоваться – большой вопрос.

Важным был и другой вывод, сделанный девочкой в тот день: слово порой бьет сильнее, чем клинок, и раз уж не получается держать это оружие в ножнах, то надо научиться ловко им пользоваться.

Куда же делась тетка Йодис, так и осталось тогда загадкой, как и то, были ли повинны в ее исчезновении тролли или какие-либо иные чудесные создания. К Дальним холмам дети бегали много раз, но никаких следов тролля не обнаружили. Это вовсе не означало, что чудища там нет – они просто плохо искали.

* * *

Хервёр проводила с внучкой времени куда больше, чем все остальные. Именно она открывала потаенные уголки удивительных миров, связанных воедино волосами Хозяйки Леса. Бабушка впускала в ее жизнь хитрых цвергов, жадных троллей, мудрых колдунов, светлых, лесных и горных эльфов и, даже, мрачных порождений Оборотного Мира. Поведала она о трех могучих сыновьях Хозяйки Леса – Великом Воине, что охранял покой людей и эльфов; Волногонителе, что вел корабли и гнал богатство к берегам нордеров; и мудром Учителе, что обучил людей и эльфов всему, что те умели. Она рассказала о том, откуда всё произошло, о великой пустыне и многоглавом Змее, смерть которого дала жизнь миру, и о таинственных обитателях Туманных Долин. А еще – о страшной Хозяйке Оборотного Мира – Деве Отражений. Мудрые бабушкины истории заменяли книги и готовили к будущему.

В дни, когда снежные великаны спускались с отрогов Белого Хребта и вторгались в земли северных нордеров, вокруг усадьбы образовывались непролазные сугробы. За стенами принималась тоскливо стонать вьюга. Отложив до теплых времен походы в лес и на речку, Астейн и Хельми садились поближе к круглому очагу, и бабушка рассказывала одну волшебную историю за другой, будто вплетая полевые цветы в чудесный венок. Знатной была рассказчицей мать Ингвальда-купца.

Однажды бабушка поведала странную легенду, не похожую на обычные ее рассказы, которую сама услышала от заморского купца в славном Норхейме.

Легенда та гласит, будто в стародавние времена в одном многоязыком торговом городе где-то в жарких краях жила красивая женщина. Муж у нее был уважаемым в тех местах купцом, а дом – одним из самых богатых домов в том городе. Все дали им боги, но только женщина об одном печалилась – не было у них детей. Ходила она в храмы, приносила богатые дары, но боги отчего-то молчали в ответ на ее просьбы. Тогда очерствело ее сердце, перестала она им молиться, и отправилась к древней ведьме, что жила далеко за городом, на болотах. В народе они прозывались Лягушечьей Топью.

Ведьма сразу все поняла, едва взглянув на женщину. И спросила старуха: «Милая, боги дали тебе красоту, доброго мужа и богатый дом – можно ли просить о большем? У многих ведь и половины нет из того, что есть у тебя».